Вирона позволила им двигаться вокруг себя, словно речь шла не о ней, а о кукле, которую готовят к празднику. Ткани шуршали, руки суетились, а ей всё это казалось не более чем шумом, лёгким сном наяву.

— Старательность — странная вещь, — произнесла она тихо, глядя куда-то поверх их голов. — Она делает вид, что знает, зачем нужна. Но платье от этого не становится ближе к человеку, который его носит.

Она на мгновение задержала взгляд на Дане, будто проверяя, уловит ли та хоть часть смысла.

Вирона склонила голову, позволяя портнихе приколоть очередную складку.
— Мир слишком шумный, чтобы слушать, что я скажу о себе платьем, — тихо заметила она. — Но, возможно, вы правы: иногда одежда может соврать убедительнее, чем слова.

Она замолчала, прислушиваясь к собственным мыслям, и кольцо с камнем цвета холодного неба снова всплыло в её памяти.
Может быть, и я всего лишь отражение ткани, натянутой на кого-то, кого сама ещё не знаю.

Отредактировано Юджин (2025-09-05 08:35:39)

Вирона чуть качнула плечом, словно отгоняя чужие слова, как комариный звон.
— Камешек не выбирает, быть ли ему лавиной, — произнесла она спокойно. — Его просто толкают.

Она подняла глаза к портнихе, в которых блеснуло что-то едва заметное — то ли насмешка, то ли усталость.
— Красота… тоже случайность. Ваша работа куда надёжнее.

Она коснулась подола нового платья и вдруг подумала: если я похожа на мать, значит ли это, что и дорога у меня будет не своя?

Вирона чуть повернулась к зеркалу, словно проверяя, действительно ли отражение принадлежит ей.
— Красота… — она произнесла это слово так, будто пробовала его на вкус. — Она не делает человека сильнее. Но иногда помогает другим забыть, что он слаб.

Она на мгновение задержала взгляд на Дане, и в её глазах мелькнула мягкая тень, больше похожая на признание, чем на благодарность.
— Если тебе приятно видеть меня такой, значит, всё это было не зря.

Вирона не двинулась с места. Лишь взгляд её скользнул к окну, куда бросилась Дана.
— Они всё равно бы приехали, — произнесла она спокойно. — Время не меняет сути.

В зеркале мелькнул её собственный облик — чужой и близкий одновременно. Танцы начнутся… Мир будет кружиться сам вокруг себя. Я просто посмотрю.

Вирона чуть замедлила шаг, будто прислушиваясь к себе.

— Пойдемте, — тихо повторила она, но скорее самой себе, чем Дане. — Иногда всё это похоже на игру теней: мы улыбаемся, мы кланяемся… А внутри — пусто или переполнено, не разобрать.

Она слегка тронула ладонью дверной косяк, словно убеждаясь, что мир вокруг — всё ещё твёрдый. Потом шагнула за порог:

— Братьев встречать нужно. Даже если ты устала от праздников, как от чужих снов.

Вирона чуть склонила голову, будто пытаясь скрыть улыбку, но глаза ее оставались серьезными.
– А ты, брат, всё такой же высокий, что мне и расти приходится, – ответила она тихо, но с оттенком колкости, свойственной только ей.
Она поправила рукав, словно это было важнее самого разговора, и отвела взгляд к матери с братом, как будто хотела подчеркнуть: рост — не главное, а вот то, что происходит во дворе, требует куда большего внимания.

Вирона не шелохнулась, будто его слова скользнули мимо. Она только чуть приподняла бровь — жест, в котором угадывалась ирония, унаследованная скорее от отца, чем от матери.
– Обнимать? – переспросила она, словно само слово показалось ей чересчур громким для двора, полного глаз. – Ты ведь знаешь, Олеандр, я не умею так… шумно радоваться.

Она сделала маленький шаг к нему, почти незаметный для других, и лишь кончиками пальцев коснулась его локтя, словно проверяя: тот ли это брат, или только образ, вернувшийся из детских воспоминаний.
– Но я рада, что ты здесь, – добавила она после паузы, тихо, так, чтобы слышал только он.

Вирона отпрянула на полшага, едва заметно, но достаточно, чтобы обозначить дистанцию. Поцелуй коснулся её, но вместо привычного тепла она ощутила холодок неловкости и напряжения — этот жест был чужд, почти инороден. Она не знала Демиана, не чувствовала с ним привычной родственной близости, и поэтому её тело, рефлекторно, отвергло прикосновение.

– Добрый день… – проговорила она тихо, почти монотонно, отводя взгляд, чтобы скрыть внутреннее смущение. Лишь мельком глаза пробежали по его лицу, как будто пытаясь оценить, кто перед ней: строгий старший брат или совсем чужой человек.

Вирона оценивающе взглянула на Нейджела. Старый, как казалось с первого взгляда, он на самом деле не выглядел на свои годы: темные волосы лишь с редкими серебристыми прядями, взгляд ясный и ровный, без излишней экспрессии. Его рост и осанка внушали уважение, но не страх — скорее интерес, как к редкому явлению.

– Да, надеюсь, – сухо и формально ответила Вирона, словно повторяя фразу хозяйки, но в ней ощущалось лёгкое любопытство. Она заметила, как мужчина оценивающе скользнул взглядом по двору, а потом по ней, будто пытаясь разглядеть не только внешность, но и внутренний настрой. Внутри что-то щёлкнуло, маленькое чувство — что этот визит может оказаться куда более значимым, чем она предполагала.

Вирона шагнула последней, словно нарочно задержавшись на пороге. В шуме голосов и лёгком возбуждении гостей она оставалась тенью — наблюдателем, а не участницей. Лёд под её ногами, вмурованный в каменный пол двора, тихо отозвался хрустом, будто напоминая: Дом Снега хранит память обо всех, кто в нём ступал.

Она подняла глаза на уходящих вперёд мужчин и женщин, отметила, как легко Демиан ведёт разговор, как улыбается мать, как сияет Олеандр, уже успевший завести беседу. А сама Вирона ощущала не радость встречи, а тонкое напряжение, словно внутри дома их ждёт не только пир, но и испытание — тихое, скрытое за блеском серебряных кубков и запахом тёплого хлеба.

Она сделала шаг внутрь, пропуская тяжелую дверь за спинами гостей, и позволила дому закрыться за ними, будто за кулисами, где начинается совсем другое представление.

Вирона уже расстегнула украшения на платье, собираясь наконец-то остаться наедине с собой и тишиной. Уставшее тело тянуло к подушкам, но слова Даны прозвучали так, будто в них таилась тревога, скрытая за обычной формулировкой.

Она замерла на мгновение, глядя в пол, словно решая — идти сразу или заставить себя сделать глубокий вдох, собрать остатки сил.
– Срочно? – тихо уточнила она, хотя ответ был очевиден.

Дана кивнула, и в ее глазах мелькнуло что-то, чего она, по привычке скрывать эмоции, обычно не позволяла себе показывать.

Вирона поднялась. Сон отступил, оставив вместо себя холодную ясность.
– Хорошо. – Она поправила волосы, пригладила платье, словно щит, и шагнула за Даной в полутемный коридор, чувствуя, как ночь дома будто ожила и стала внимательнее к каждому их шагу.

Вирона замедлила шаг, почувствовав, как ладонь Даны дрожит в её пальцах.
– Тсс, – только и сказала она, едва слышно, будто пыталась успокоить не служанку, а сам воздух в коридоре.

Слово Заклинатель отозвалось в ней как странный колокол — гулко и настойчиво. Казалось, даже стены Дома Снега прислушались к этому имени.

– Ты же знаешь, – продолжила она уже спокойнее, мягче, – бояться стоит не того, кто рядом с матерью, а того, кого она не пригласила бы за свой стол.

Вирона аккуратно высвободила руку, провела пальцами по холодному камню стены, словно проверяя её крепость. Внутри поднималось чувство, похожее на холодный ток — смесь любопытства и скрытой тревоги.

– Идем, – сказала она, чуть приподняв подбородок. – Нельзя заставлять их ждать.

И шагнула в темноту коридора, где впереди уже мерцал свет огней.

Вирона остановилась у порога, будто сама дверь мешала ей войти. Взгляд её скользнул по лицам — Олеандр, беспечно устроившийся в кресле, но с глазами, в которых мерцало скрытое напряжение; Демиан, выпрямленный и собранный, как всегда; Нейджел, спокойный, словно из камня высеченный; и новый человек — Ирион, чьи глаза слишком пристально задержались на ней.

Она шагнула внутрь, подол платья мягко задел ковер.

– Проверяли, – повторила Вирона негромко, обращаясь к брату. – И разве одного раза было недостаточно?

Голос звучал ровно, но за словами прятался вызов — осторожный, почти незаметный.

– Господин Демиан, – добавила она после короткой паузы, – вы ведь не тот, кто соглашается на «только один раз», если в этом нет особого смысла.