— Три тысячи… — Вирона тихо повторила, будто пробуя слово на вкус.
Она чуть склонила голову, и в глазах мелькнул огонёк — не страх, а азарт.

— Карта понадобится, — сказала она уже громче, и в голосе прозвучало решимостью: будто это не просьба, а шаг к освоению территории.

Мысленно она уже рисовала коридоры и залы, пряча в воображении маленькие пути, по которым будет ходить одна. Цифра три тысячи не пугала — наоборот, казалась вызовом.

Вирона осталась стоять, глядя на дверь, которая только что отрезала Дану от неё, и в груди что-то холодно щёлкнуло.

Она подошла ближе к косяку, будто пытаясь догнать звук шагов, но остановилась — силой остановилась — и выпрямилась.
— Она справится, — сказала она почти шёпотом, но в этом шёпоте было не сомнение, а приказ самой себе и миру.

Мысль о том, что Дана могла пожалеть о своём приезде, зазвенела, как хрупкое стекло. Вирона нахмурилась, сжала пальцы в кулак — не от злости, а чтобы не потерять решимость.
Если придётся, она станет той, кто объяснит Дане, что здесь нечего бояться. Или наоборот — что бояться здесь надо правильно.

И вдруг ей показалось, что камин в центре комнаты треснул громче, чем прежде — словно согласился.

Вирона глубоко вдохнула, будто примеряя на себя этот новый запах — травы, свежего белья, чуть сладковатой чистоты.
Она провела ладонью по краю стола, проверяя гладкость дерева, а потом села на край ближайшей кровати. Одеяло было мягким, тяжелым, и на миг ей показалось, что оно держит её крепче, чем хотелось бы.

Тишина не давила — скорее расправляла плечи. Здесь можно было не спешить, не прятать взгляд.
Она опустила ноги на пол, постукивая каблуком в такт своим мыслям, и вдруг улыбнулась: место казалось готовым к тому, чтобы стать её собственным.

Вирона подняла взгляд и на мгновение задержала его на кудрях девочки, словно решая, стоит ли улыбаться.

— Не мешаешь, — сказала она спокойно и чуть приглушённо, словно из середины собственных мыслей.

Имя Лили она запомнила сразу, будто отметила на карте.
— Из Оретта? — уточнила Вирона, и уголок её губ дрогнул. — Хорошее место. У вас вино лучшее.

Слова прозвучали просто, но в глазах промелькнуло что-то живое, почти тёплое — как редкое одобрение.

Внутри Вироны что-то шевельнулось — не радость и не раздражение, скорее тихий интерес, похожий на то, как змея поднимает голову, почувствовав движение в траве. Она почти физически ощутила чужую энергию: тёплую, любопытную, чуть наивную — как запах винограда в конце лета, ещё сладкого, но уже с примесью брожения.

Мысль о том, что придётся делить комнату, не вызвала протеста. Скорее, в ней проснулся азарт — возможность наблюдать, разбирать по частям, учиться через другого человека. Она будет говорить много. Придётся слушать. И в этом что-то есть.

Когда девочка спросила про Дану, взгляд Вироны чуть потемнел, стал глубже, как вода под ветром. Внутри мелькнула быстрая, колючая мысль: это не её дело. Не зло, но граница — чёткая, как линия ножа.

Снаружи же Вирона оставалась тихой и собранной. Она лишь слегка кивнула, глаза её были внимательны, но не торопились открывать всего, что она думает.
— Вирона, — произнесла она мягко, будто предлагая имя на ладони и тут же пряча его обратно. Больше ничего не сказала, оставив вопрос висеть в воздухе, как паутину, которую не стоит трогать.

Вирона чуть наклонила голову, принимая её попытку уточнить — в этом движении не было ни насмешки, ни явного одобрения, только тихое внимание.

— Не совсем, — ответила она, будто оставляя за собой право не объяснять больше.

Внутри, однако, мысль зацепилась: жила. Слово звякнуло, как маленький колокол, и Вирона ощутила, что и для неё это в прошлом — то место, откуда она пришла.
Оно уже переставало быть домом, превращалось в точку на карте, откуда ведёт только дорога вперёд.

Снаружи она осталась спокойной, но в уголке её взгляда промелькнула тень — то ли грусти, то ли согласия.

— Да, — коротко ответила Вирона, и в её голосе прозвучало что-то похожее на одобрение, как будто Лили наконец предложила правильное.

Внутри она почувствовала лёгкий отклик — почти азарт. Посмотреть библиотеку. Узнать, как  она пахнет ночью.
Мысль о том, что её собираются проводить, вызвала тень улыбки: приятно, когда дорога открывается сама.

— Покажи, — сказала она чуть мягче и поднялась, легко, словно уже знала, куда идёт.

Вирона замедлила шаг, позволяя свету витражей лечь на лицо.
Она посмотрела на статую не снизу вверх, а почти в упор, будто проверяя, жив ли камень.
Мирный… Имя прозвучало внутри как колокол, гулко и немного чуждо.

Она обошла круг медленно, не касаясь перил, позволяя себе рассмотреть каждую складку каменной одежды, каждый завиток. В этой точности было что-то странное — словно он хотел жить вечно. Или будто знает что-то о бессмертии, чего не знают остальные.

— Он похож на живого, — тихо сказала она, и в голосе не было удивления, только спокойное признание.
Казалось, статуя дышит тем же светом, что и зал.

Вирона медленно повернула к Лили лицо, взгляд её на миг стал тёмным и серьёзным, как у человека, который слышал нечто не совсем верное.

— Прошло? — переспросила она тихо, будто проверяя, поняла ли девочку правильно.

Внутри что-то холодно сжалось. История не проходит — она остаётся, как шрам, и иногда именно шрам держит тело целым.
Он не живой, да. Но всё ещё здесь. И это важно.

Она снова посмотрела на статую. Взгляда её не было благоговения, только внимательность, почти настороженность — как будто она пыталась уловить, что именно этот каменный человек хотел сказать тем, кто пройдёт мимо.

— Может, он и мёртв, — наконец сказала она, — но разве он исчез?

И тихо, только для себя, добавила: некоторые остаются дольше, чем хотят живые.

Вирона остановилась на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку.
Тишина здесь была другой — не такой, как в комнате. Глубокой, вязкой, будто под ней прятались чьи-то шаги и голоса, давно ушедшие, но всё ещё слышимые тому, кто достаточно долго слушает.

Она сделала шаг внутрь, и пол чуть скрипнул, словно приветствуя.
Вот оно. Место, где всё можно разложить по полкам, а потом достать, когда захочешь.

Вирона провела взглядом по рядам, уходящим вверх, и почувствовала, как в груди разливается тихое, упругое возбуждение.
— Здесь можно заблудиться, — тихо сказала она, и в её голосе прозвучало не предупреждение, а что-то похожее на довольство.

Вирона слегка улыбнулась уголком рта, почти незаметно.

— Слушать — это тоже читать, — ответила она тихо, взглядом скользя по темноте между стеллажами.

Внутри её что-то напряглось — не страх, а острая готовность шагнуть дальше, глубже. Место казалось не жутким, а правильным: в такой тьме легче находить то, что прячется.
Здесь можно узнать всё, — мелькнула мысль, и она едва удержалась, чтобы не уйти вперёд одна, оставив Лили у двери.

— Пошли, — сказала она чуть резче, чем собиралась, и первая двинулась в проход, будто проверяя, пустят ли её дальше.

Вирона мгновенно остановилась, будто уперлась в невидимую стену. Свет лампы метнулся по корешкам книг, скользнул по полу и застыл на повороте ряда.

Шаги звучали неспешно, уверенно, как будто тот, кто шел, чувствовал себя в этом мраке хозяином. Вирона вскинула голову — странно, но страх не пришел. Было лишь ощущение, что сейчас она увидит кого-то, кто знает больше, чем все остальные в этой библиотеке вместе взятые.

Свет приблизился, и тьма вокруг словно стала гуще, подталкивая ее остаться на месте и дождаться незнакомца.

Вирона чуть заметно качнула головой — то ли в знак вежливости, то ли пытаясь стряхнуть оцепенение. Мужчина казался не опасным, но сама тишина библиотеки внезапно стала плотной, почти осязаемой. Внутри у неё разом вспыхнуло любопытство: что он здесь делает в полдень, кто он такой, и как узнал её имя?

Снаружи же всё свелось к короткому поклону и спокойному, почти равнодушному взгляду — так, как учили дома, чтобы старшие не уловили лишнего.

Вирона не шелохнулась, хотя вид Пиро с пером в волосах вызвал странное ощущение — будто её проверяли, как редкий артефакт. Имя библиотекаря мгновенно зацепилось за память, словно оно что-то значило, но она не могла вспомнить, что именно.

Она медленно выпрямилась и чуть сузила глаза, наблюдая за ним — не от страха, а из чистого любопытства. Снаружи это выглядело почти равнодушно, но внутри ей было интересно до дрожи: что за человек этот Пиро, и почему кажется, будто он знает её больше, чем должен.

— Привыкаю к месту, — тихо сказала она, ровно, сдержанно, не раскрывая ни любопытства, ни интереса, которые бурлили внутри.

Отредактировано Юджин (2025-09-15 21:04:34)